ГЛАВА 4

РУССКОЕ ДВИЖЕНИЕ В МОЛДОВЕ В ЛИЦАХ

4.1 ИСТОКИ РУССКОГО ЭТНОКУЛЬТУРНОГО ДВИЖЕНИЯ В ВОСПОМИНАНИЯХ УЧАСТНИКОВ

Во введении уже говорилось о том, что информация об этнокультурном движении в Республике Молдова носит весьма фрагментарный характер. Даже государственная структура – Департамент межэтнических отношений Республики Молдова (ныне Бюро межэтнических отношений), вокруг которой, собственно, объединились лидеры ЭКО, не ставила перед собой цель проследить историю этнокультурного движения в республике; не заинтересовало это и научные учреждения. Повседневные заботы и проблемы, естественная сменяемость лидеров и просто отсутствие фиксированной документации привели к тому, что с течением времени многие события оказались просто забыты. Стало проблематичным узнать и познакомиться с лидерами первой волны русского движения. Кто-то покинул Молдову и уехал в Россию, кого-то, увы, уже нет в живых. Но самое печальное, – не осталось архивов. Практически стерлись из памяти фамилии людей, стоявших у основ формирования движения национальных меньшинств.

На этом этапе исследования автору удалось взять интервью у ведущего специалиста Бюро межэтнических отношений Татьяны Михайловны Левандовской¹.

В. С.: Татьяна Михайловна, в процессе сбора материала по становлению русского этнокультурного движения в Республике Молдова я столкнулся с рядом сложностей: практически никто не помнит начала пути, поменялись основные участники этого движения, а о первых, к сожалению, не сохранилось никакой информации. Могли бы Вы, опираясь на свои воспоминания, помочь заполнить эту лакуну?

Т. Левандовская: Я постараюсь, насколько получится. Среди ныне существующих в Молдове русских организаций старейшая – Центр русской культуры, созданный в самый канун изменения политического статуса Молдовы, осенью 1990 г. Сегодня это общественная структура, активно действующая на поле сохранения русского духовного наследия, русской словесности, издательского дела, ориентированная на просветительство детей и юношества.

Предвестником Русского центра можно считать Фонд славянской письменности и культуры, основанный в 1989 г., который возглавлял Игорь Георгиевич Васильев (к сожалению, безвременно ушедший из жизни). Хотя целью Фонда стала поддержка славянской культуры, расширение ареала славянского присутствия в Молдове и укрепление славянской солидарности, естественно, что русская идея присутствовала в работе Фонда.

Однако первым практическим шагом к осознанию русскими своих специфических интересов в изменившихся условиях стало именно создание Центра русской культуры. В то же время, тревога за судьбу русского языка, отношение к русской культуре как к достоянию мирового значения вовлекали в Центр не только этнических русских, но многих людей других национальностей, для которых русский язык был не только родным, но и языком образования, науки, коммуникаций и других социальных функций, тех представителей населения, кто почитал и любил Россию, кого волновала судьба системы образования на русском языке. В этой связи примечательно, что устав Центра не ограничивал критерии объединения своих членов русской этнической принадлежностью, а определял его как общественную организацию, созданную с целью объединения граждан на основе русской культуры, языка и духовности. Последнее обстоятельство позволило данному Центру, при создании призванному осуществлять свою деятельность в культурно-просветительском русле, взять на себя правозащитную миссию в решении проблем нарушения прав человека и других вопросов, связанных с обеспечением реального равенства и недискриминации по этническому и национальному признаку.

В начале 90-х гг., когда растерянные люди, вдруг «причисленные» к малопонятной тогда категории «национальное меньшинство», столкнулись с социально-культурными и правовыми проблемами (закрытием русских школ, лингвистической некомпетентностью в сфере государственного языка, а в связи с этим – необоснованными увольнениями) Центру пришлось стать своеобразной «скорой помощью», «горячей линией» – моральной, юридической, информационной.

У истоков Центра стояла группа инициативных представителей интеллигенции – творческой, научной, технической, которые зачастую на собственном опыте учились преодолевать негативные издержки начального периода становления нового независимого государства. Не берусь перечислить их имена, чтобы не упустить всех участников тех событий. Но считаю своим долгом упомянуть о первых сопредседателях этой структуры – ярких активистах русского движения Александре Белопотапове и Иване Гараеве, имена которых, к сожалению, уже стали забываться. Именно их принципиальность, компетентность, порой мужество и решительность позволили Центру стать выразителем и представителем интересов и чаяний тысяч людей на разных уровнях: в государственных органах Молдовы, в СМИ, в контактах с официальными представителями России, на встречах с международными экспертами по правам национальных меньшинств.

Наряду с русскими, в 1990 г. свои общества создают украинцы, евреи, греки, поляки, немцы и литовцы. Не умаляя значения этих обществ для развития соответствующих этносов, можно констатировать, что Центр русской культуры сыграл ведущую роль в стимулировании этнокультурного движения в среде национальных меньшинств в целом, повлиял на динамику процесса их структурирования и создания многочисленных этнокультурных общественных организаций, содействовал их консолидации. К тому же, Центр не по форме, а по сути своей деятельности стал примером самоорганизации представителей одной из наиболее многочисленных этносоциальных групп населения для сохранения национально-культурной самобытности в контексте защиты прав национальных меньшинств.

В те годы только создавался механизм взаимодействия государства с «третьим» – неправительственным сектором. Руководители и специалисты созданного в 1991 г. Государственного департамента Республики Молдова по национальным отношениям консультировались с руководителями Центра, считаясь с их мнением и позицией, что свидетельствовало об авторитете и доверии к данной ЭКО. Результаты общественно-государственного тандема вылились, в частности, в принятие правительственного постановления о мерах по обеспечению дальнейшего развития русской национальной культуры в республике (1991), подписание межведомственного соглашения о сотрудничестве между нашим Департаментом и Комитетом по делам федерации и национальностей России (1993), а также проведение первых Дней русской культуры в Республике Молдова (1993), которые смогли состояться благодаря целевой финансовой помощи, предоставленной Российской Федерацией.

Думаю, что активисты Центра понимали, что наличия только их организации недостаточно, а ее специфика не позволяет в полной мере освоить методы решения всего спектра проблем, характеризовавших положение русских в Молдове. Это было под силу другому типу общественного объединения, какой явилась Русская община Молдовы (1993), к организации которой Центр имел непосредственное отношение и был одним из соучредителей.

Позже появился Конгресс русских общин Республики Молдова (1997), который по праву занимает особое место в системе русских этнокультурных организаций, другие общественные русские организации, разнообразные и по форме, и по сфере деятельности, и по территориальному статусу, и по авторитету.

Центр русской культуры начала 90-х гг., по моему мнению, явился первым общественным органом концентрированного выражения потребностей и нужд этнических русских Молдовы. Он стимулировал создание многих русских этнокультурных структур, в том числе СМИ – газеты «Русское слово», издававшейся энтузиастами на общественных началах, телеи радиопрограмм на государственном радио и ТВ с единым названием «Русский дом», освоил азы правозащитной работы, предвосхитил многообразие форм и методов современных русских этнокультурных организаций, положив, таким образом, начало начал русскому национально-культурному движению в Молдове.

В. С.: Спасибо, Татьяна Михайловна, за Ваши воспоминания и высказанное мнение.

«Они были первыми» – так называется материал, написанный одной из участниц русского движения в Молдове, стоявших у его основания, – Ларисой Николаевной Хромовой².

Как уже говорилось выше, сведения об этапе становления русского движения в Молдове, а шире – всего этнокультурного движения, носят фрагментарный характер, поэтому автор посчитал необходимым привести воспоминания Ларисы Хромовой³, одной из активисток русского движения, которые дополняют слова Татьяны Михайловны Левандовской.

«22 декабря 1990 года в помещении государственного Русского драматического театра имени А. П. Чехова прошла учредительная конференция отделения Международного фонда славянской письменности и культуры в МССР – ФСПИК. На ней был принят Устав отделения, избран его Совет. В работе конференции приняли участие гости из Москвы, Мурманска и Киева. Это событие подробно осветила газета “Славянский вестник”, которая выходила с октября 1989 года.

Учредителями Фонда стали театр имени А. П. Чехова, Дом-музей А. С. Пушкина, Молдавская ГРЭС, Бендерское производственное хлопчатобумажное объединение, кишиневская старообрядческая община, коллектив средней школы№ 4, Болгарское общественно-культурное общество «Возрождение» и ряд других организаций.

С августа 90-го небольшая инициативная группа работала под руководством В. М. Шаповалова, директора Вычислительного центра “Молдглавэнерго”. Он и был избран конференцией первым председателем ФСПИК.

Я так подробно рассказываю историю создания Фонда, потому что именно он потом окажется прародителем многих общественных культурных объединений.

Сегодня мы в очередной раз празднуем Дни славянской письменности и культуры в Молдове. Двадцать лет спустя⁴ давайте вспомним, как все начиналось...

Маленькая комнатка ФСПИК в полуподвальном помещении театра имени А. П. Чехова... Здесь созрел замысел Дней. Было много горячих споров по поводу даты празднования, его географии в республике, по приглашению гостей из зарубежья. Спорили и по поводу концертов, открывающих Дни, которые я как режиссер организовывала и вела. Были и сомнения – не станут ли упрекать: “Есть нечего, а они поют и пляшут!”, но они оказались напрасными. Интерес к Дням превзошел все ожидания. Даже президент республики одобрил их проведение и пришел на торжественное открытие праздника. Об этом в 1994 году писал в своей статье В. Могутенко, ответственный секретарь правления Фонда. А попытки некоторых местных деятелей культуры и СМИ бросить тень на этот праздник не омрачили его и не принизили его значения.

С годами творческие планы Фонда ширились: Шевченковские праздники, Масленица, Пушкинские дни, Дни русской, белорусской, болгарской, украинской культуры, Есенинские дни... Сохранились некоторые афиши тех лет, газеты.

Под руководством Игоря Георгиевича Васильева за первые пять лет работы Фонд сформировался в авторитетную общественную организацию. О его работе узнали не только в Молдавии. Благодаря Фонду людям была предоставлена роскошь общения с выдающимися деятелями культуры и писателями России, Болгарии, Украины.

Фонд, как часть разветвленной международной общественной организации, помогал сдерживать разрушительные националистические силы. Об этом свидетельствует в своих статьях того времени известный искусствовед Д. Д. Гольцов. Подтверждает это и установка мемориальных досок и памятных знаков Льву Толстому, Ивану Нечуй-Левицкому, Михаилу Коцюбинскому, Ивану Котляровскому. История же похищения мемориальной доски Льва Толстого – яркое свидетельство того, какая атмосфера была тогда в стране вокруг подобных культурных акций. Благодаря невероятным усилиям Игоря Георгиевича Васильева, эта мемориальная доска продолжает существовать в Кишиневе, правда, «переселившись» из центра города на улочку Льва Толстого.

Самое удивительное, что при всем раздражении, которое Фонд вызвал у националистов, его председатель “уважать себя заставил”. В те смутные времена некоторые члены Фонда были даже награждены правительственными наградами, М. И. Сидоров⁵ решением Фонда был выдвинут кандидатом в депутаты Парламента, куда и был впоследствии избран.

“Как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя...” Да, атмосфера, которую создавали фондовцы, была пронизана дружелюбием. И она притягивала людей. Как веселы были Масленицы! Особая душевная нота была характерна для ′′Славянских собраний′′, проходивших в театре имени А. П. Чехова с концертами и чаепитиями. В то непростое время Фонд возродил старинную традицию актерских бенефисов, и залы были переполнены! А концерты оркестра народных инструментов под руководством Рахманова! Как жаль, что он так и не стал государственным...

Поездки в Долну, Пушкинские дни были просто чарующими благодаря усилиям знаменитых пушкинистов. А издательская деятельность Фонда, его знаменитые ′′Ларцы′′ 6...

Невозможно в одной статье объять всю историю этой организации, назвать имена всех замечательных людей, стоявших у ее истоков. Но не могу не вспомнить хотя бы некоторых из них – ведь они были первыми! Это В. М. Шаповалов, И. Г. Васильев, народная артистка СССР Людмила Ерофеева, поэт Нико Стоянов, настоятель Свято-Георгиевской церкви отец Николай, профессор Николай Полюхов, А. Ф. Стаканова, Д. Д. Гольцов, доктор биологии Надежда Сапожникова, журналист Р. И. Хоменко, режиссер В. Могутенко, музыкант Татьяна Березовикова и многие другие. Фонд тесно сотрудничал с послами России, Болгарии, Украины, Белоруссии. Не могу не упомянуть первого Посла России в Молдове Владимира Яковлевича Плечко, без поддержки которого нам пришлось бы очень тяжело.

Немаловажной была роль главного учредителя Фонда – театра имени А. П. Чехова, под крышей которого он родился и плодотворно работал первое пятилетие...»

Подобного рода воспоминания весьма важны для восстановления сложной и многоликой картины общественной жизни в первые годы осознания постсоветской Молдовой нового дыхания времени.

***

Русскоязычное население проживает на двух берегах Днестра. Но события национально-государственных преобразований не могли не оказать на него влияния. На разных берегах реки по-разному сложилась и судьба этнокультурного движения. В Пруто-Днестровских районах оно представляет собой достаточно большую массу организаций. Восемь НПО со статусом республиканских структур занимаются защитой интересов русского и русскоязычного населения. Однако большинство их лидеров оказались вытесненными или так и не попали в систему законодательной или исполнительной власти. В самоопределившемся Приднестровье ситуация сложилась иначе. Действующий там Союз русских общин Приднестровья, по сути, объединяет в себе региональные русские организации. Его лидер Виктор Михайлович Арестов неоднократно избирался в местные и республиканские Советы, равно как и его соратники по этнокультурному движению – председатель Союза молдаван Валериан Андреевич Тулгара и лидер украинского движения в Приднестровье Владимир Лукич Боднар, которые в настоящее время являются депутатами Верховного Совета самопровозглашенного государства.

Автору данной работы посчастливилось подробно побеседовать с Виктором Михайловичем Арестовым⁷, который согласился поделиться своими воспоминаниями о начале этнокультурного строительства и причинах раскола русского движения по двум берегам Днестра.

В. С.: Виктор Михайлович, Вы стояли у истоков русского движения в Молдове, когда она еще не была расколотой по Днестру. Вспомните, как все начиналось?

В. Арестов: Восемьдесят девятый год... Помнится, в марте нас собрали в Тираспольском горкоме на семинар. На них обычно приглашали лекторов из Кишинева. Уже тогда ходили слухи о том, что там, в Кишиневе, что-то творится, что сотрудники Тираспольского пединститута, некоторые руководители кафедр и студенты в организованном порядке выезжали туда по субботам и воскресеньям. Что они там делали, было неизвестно.

На том семинаре я поднял в связи с этим вопрос. Пригласили второго секретаря и спросили его, почему нам ничего не говорят об этом. Здесь же был Валентин Лесниченко, он работал в то время на предприятии «40 лет ВЛКСМ». Я с ним познакомился, и мы стали задавать вопросы на эту тему: «В чем дело, почему мы ничего не знаем?» Для того чтобы разобраться, что происходит в Кишиневе, было решено создать информационную группу. Туда вошла третий секретарь Апостолова, секретари крупных партийных организаций и я.

В. С.: А где Вы тогда работали?

В. Арестов: Я работал главным врачом стоматологической поликлиники. Так вот, в одну из суббот мы с коллегами поехали в Кишинев, посмотреть, что происходит на центральной площади. Тогда она называлась Площадь Победы⁸. Там я впервые и увидел людей, стоящих под дождем на коленях и целующих флаги – румынские триколоры. Это меня сильно впечатлило...

В. С.: А как дальше разворачивались события?

В. Арестов: Мы уже знали, что в Кишиневе было создано «Интердвижение», позже появилась информация о том, что в состав управления этой организации вошел и представитель нашего города – Борсаков Анатолий Иванович, директор завода.

Стало понятно, что подобная организация, защищающая интересы большинства, нужна и в Приднестровье. Ко мне обратилась Тамара Ивановна Дефтерева, которая длительное время работала заместителем зав. отделом пропаганды в райкоме партии. Она стала меня убеждать в необходимости создания подобной организации и у нас. Мы все прекрасно понимали, что нам, нашим детям и внукам тут жить, поэтому нужно что-то делать, защищаться, иначе будет плохо. Так началась работа над созданием соответствующей организации, списки составляла Дефтерева, которая задействовала и директоров предприятий.

В. С.: Это событие имело место в 1989 г.?

В. Арестов: Да, в 89-м. Собирались мы в одноэтажном здании Управления дорожного движения. Позднее стали встречаться с руководителями и представителями газет «Советская Молдавия», «Молодежь Молдавии» – тогда еще такие газеты были, которые не поддались пропаганде, фактически все за Советскую власть стояли.

Начали контактировать с Кишиневом. Несколько раз заседали в Управлении железной дороги, перезнакомились с руководителями «Интердвижения» города Кишинева, стали проводить встречи. Однажды мы договорились, что встретимся на мебельной фабрике№ 5, потому что там работал Валерий Иванович Игнатьев, который тоже заходил к нам. Он нам очень помогал: по мере необходимости предоставлял людей, машины – все, что требовалось.

В. С.: А как вела себя партия? Какова была реакция райкома на происходящее?

В. Арестов: Приведу показательный пример: в Кишиневе, в субботу, должен был состояться съезд «Интердвижения»⁹. Поначалу мероприятие планировалось как конференция, но по ходу дела собрание трансформировалось в съезд. Мы, конечно, готовились – обсуждали это событие, избрали делегатов, как сейчас помню, – 43 человека. Было это в четверг. Но пятницы оказалось достаточно, чтобы райком партии так поработал, что, когда мы явились на место сбора для поездки, возле завода им. Кирова, – выяснилось: из всех делегатов, которых избрали, никто не пришел, кроме меня, Т. И. Дефтеревой и А. И. Большакова, директора вышеуказанного завода.

Тут подъезжает машина первого секретаря (тогда это был Цуркан). Подошел он к нам и только сказал: «Вы собрались ехать, я вас прошу не делать этого. Если вы поедете, вам будет плохо!». Почему нам будет плохо? Поедем, все равно поедем! В это время к месту сбора пришел А. И. Большаков. С ним они стали разговаривать. Но он такой был – за словом в кармане не полезет. В общем, мы поехали. Однако в совсем другом составе. Всех заместителей руководителя, которые были на заводе им. Кирова, директор Большаков собрал, наполнил весь заводской автобус, и мы отправились на съезд.

Там было много рабочих. Были представители Центрального Комитета партии, которые выступали категорически против того, чтобы превращать собрание в съезд. Все равно провели съезд. Был избран руководящий состав «Интердвижения» Молдавской Советской Социалистической Республики. Из наших (речь идет о приднестровцах – В. С.), я помню, включили А. И. Большакова, В. А. Лесниченко и Т. И. Дефтереву.

В. С.: А что вас, поехавших на съезд, ждало по возвращении?

В. Арестов: Вызвали на партком. Пытались давить. Я не помню, сколько длилось заседание... В вестибюле здания, где сейчас Верховный Совет, поставили круглый стол, и сначала мы заседали там, потом перешли в зал заседаний, где я сел рядом с каким-то человеком с рыжей бородой. У нас завязался разговор, он представился директором завода «Электромаш». Это был Игорь Николаевич Смирнов, но я его до этого не знал. Мы стали с ним разговаривать, делать прогнозы, говорили о преследованиях тех, кто не знает языка, об этническом прессинге относительно выбора профессии, – все это мы уже знали и предвидели. Так оно и получилось в действительности, так оно и было в Молдове!

Вследствие разбора ситуации нас, участников поездки на съезд, на парткоме «пропесочили», раскритиковали в газете «Днестровская правда». Обвинили нас в экстремизме и национализме, в отличие от «фронтистов»¹⁰...

В. С.: Как разворачивались события дальше?

В. Арестов: Началось создание ОСТК¹¹. Городской (Тираспольский – В. С.) ОСТК возглавил Борис Михайлович Штефан.

Бурную реакцию ОСТК проявил по отношению к закону о языках. Этот закон, собственно, послужил причиной одного из первых забастовочных выступлений. 16 августа по Приднестровью прокатилась двухчасовая забастовка. Это, однако, ничего не решило. 21 августа в Кишиневе, в Верховном Совете, прошел проект Закона о функционировании языков и о переводе молдавского языка на латинскую графику. После этого в Тирасполе началась забастовка, первым поднялся завод им. Кирова. Она продлилась месяц.

Мы добились того, что к нам прислали комиссию Верховного Совета СССР, но это не была официальная комиссия. Помню, что мы собрались в Малом зале нынешнего Дворца Республики. Были представители забасткома, представители руководства республики, первый и второй секретари, по-моему, также был председатель Совмина. В общем, сильно уговаривали, чтобы подписали соглашение с Кишиневом. Связывались с Горбачевым. Тот тоже убеждал: «Вы подпишите, прекращайте забастовку, все будет нормально». И все в таком же духе. Мы просидели там до 4-х часов. Из московской делегации нас поддержали только депутаты Хакассии.

В. С.: Таким образом, ОСТК практически взял на себя руководство регионом? Сложилось троевластие: с одной стороны, официальные органы Коммунистической партии и Советы, а с другой – ОСТК.

В. Арестов: ОСТК многие вопросы брал на себя, особенно, когда образовался его Городской совет в Тирасполе. Забастовка охватила всю Молдавию. Бастовали в Кишиневе, в Бельцах, в Комрате, в других населенных пунктах республики.

Потом забастовку прекратили. Надо было решать проблему. Вот, собственно говоря, тогда и решили влиять на ситуацию через Советы. Уже был сентябрь 89-го, фактически подходило время выборов в Верховный Совет Молдавской Советской Социалистической Республики и в местные Советы. Я избирался депутатом четырех созывов на местном уровне – депутатом Городского совета, был председателем комиссии по здравоохранению.

Из тех, кто участвовал в забастовочном движении, очень многие стали кандидатами в депутаты. Это был уже 90-й год.

Мы думали, что через Парламент сможем что-то сделать. Была создана такая депутатская группа – «Советская Молдавия», куда вошли депутаты и с левого, и с правого берега Днестра – те, которые были интернационалистами. Руководил ею профессор А. М. Лисецкий¹². У него в соратниках был, помнится, Руссу Иван Григорьевич¹³, в прошлом пограничник. Не знаю, жив ли он еще...

В. С.: Жив! Мы с ним несколько раз пересекались на конференциях. Принципиальный человек, с позицией.

Возвращаясь к разговору, – как разворачивались события дальше?

В. Арестов: Мне еще помнится такой эпизод: 17 марта 1990 г. нас впервые собрали в Центральном Комитете партии (в этом здании сейчас в Кишиневе находится Парламент) для объявления итогов выборов. Помню, секретарем был Петр Кириллович Лучинский. Он открыл это собрание и в своем кратком сообщении сказал, что депутатами стали 83% коммунистов. Потом начались выступления этих «коммунистов». Например, один из них сказал: «Я – коммунист, но на выборы шел, находясь на платформе Народного фронта, его и буду поддерживать!»

Впоследствии мне доводилось встречаться с Петром Лучинским. Мы пересеклись с ним в Дубоссарах, где он собирал коммунистов, и меня туда тоже пригласили. Я задавал ему вопросы, как это так получилось, что идеология коммунизма сумела ужиться с идеологией оголтелого национализма... И он тогда заявил, что программы Народного фронта и Коммунистической партии фактически ничем ни различаются...

Так вот, выслушали мы этих «коммунистов на фронтистской основе» и начали потихоньку выходить. Народофронтовцы запрудили все пространство перед зданием и никому не давали пройти. Лисецкого дергали за воротник, не пропускали, плевали, помню... Я на это дело посмотрел и вернулся обратно. Поднялся в зал и Петру Лучинскому говорю: «Вы зачем нас сюда пригласили? Посмотрите, что там делается. Вы что, не можете сделать, чтобы люди могли выйти отсюда? Нас блокировали и не выпускают!» Он дал команду сотрудникам госбезопасности, они пришли, оттеснили толпу, мы вышли и направились к гостинице. А там смотрю, Ивана Григорьевича Руссу схватили за шарф и душат со словами: «Так что, триколор фашистский?». (Он где-то там сказал такое.) С трудом удалось вырвать его оттуда. Посадили в машину, отвезли домой. В общем, вот такая напряженность была¹⁴.

В. С.: Скажите, будучи депутатом, имея возможность контактировать с кишиневскими единомышленниками, Вы взаимодействовали с представителями русского движения? Или на том этапе оно еще не выделяется?

В. Арестов: Выделяется. Я помню Крылова¹⁵, затем Васильева¹⁶. С Игорем Васильевым мы очень тесно взаимодействовали. И он поддерживал нас, всегда выступал за Приднестровье. Нередко говорил так: «Если бы не было Приднестровья, нас бы давно уже тоже не было!». И. Васильев умер рано. Но много сделал для распространения русской культуры. Например, установление памятников Пушкину... Не знаю, каким образом ему все удалось, как он такое смог сделать. У нас, в Бендерах, есть памятник Пушкину – это его работа.

Но не со всеми у русского движения Приднестровья сложились устойчивые отношения.

Людмиле Лащёновой¹⁷ не могу простить ее угодничества. Когда происходило принятие в Парламенте новой молдавской символики¹⁸, мы не голосовали, потому что она фактически один к одному румынская. Вот мы и отказались голосовать. Когда же большинство присутствовавших проголосовало, нас удивило, что Лащёнова и еще несколько женщин преподнесли цветы Мирче Снегуру. Это были гладиолусы, огромный «веник», как говорится, наверное, с метр длиной – вот такие роскошные! Когда мы потом вышли, то плевались... Ведь она же коммунистка была! В то время избиралась депутатом. Такие вот депутаты тогда были и коммунисты, что тут скажешь...

Или взять хотя бы Михаила Илларионовича Сидорова¹⁹. У нас с ним есть контакты; о наших отношениях я могу вот что рассказать. Были мы в свое время в Питере, на втором Всемирном конгрессе соотечественников. Там было предложено создать рабочий орган, который действовал бы в период между конгрессами. Туда нужно было избрать одного представителя от русских общин Молдовы²⁰.

Мы, делегаты, решили, что поскольку у нас несколько основных общин (Приднестровская организация, Конгресс русских общин и др.), то должна быть ротация.

Тут ко мне подходит В. И. Клименко и спрашивает «Виктор Михайлович, ты не будешь против, если мы тебя выдвинем во Всемирный совет соотечественников?..» Я отвечаю: «Нет, я не против».

Через некоторое время к нам подошел Председатель Верховного Совета Приднестровья – Григорий Степанович Маракуца²¹ (он тоже был на Конгрессе соотечественников) и говорит: «Виктор Михайлович, никого мы выбирать тут не будем. Я созвонился с Рябовым²², и он сказал, что представителя от Молдовы мы будем избирать, когда возвратимся в Кишинев».

Приезжаем мы домой, и мне попадается газета «Русское слово», в которой написано, что во Всемирный координационный совет российских соотечественников в Питере на Конгрессе якобы избрали Сидорова. А мы ничего и не знали – ни слухом ни духом.

Сидоров в этом Совете находился три или четыре года. Когда он перестал быть председателем, мы задали ему вопрос: а что он делал там все это время, ведь никакой информации никогда не было.

Затем меня выбрали. Так я, приезжая с каждого заседания, писал, какие вопросы поднимал, и всем раздавал эту информацию. При нем ничего этого абсолютно не было.

В 2012 и 2013 гг. во Всемирном координационном совете российских соотечественников представлял интересы Молдовы и Приднестровья Валерий Иванович Клименко²³. В настоящее время в Совете числится Бучацкий Павел Аксентьевич, руководитель Русской общины г. Бельцы. Кстати, с ним у нас сложилось плодотворное сотрудничество. Например, когда он поднял вопрос в отношении того, чтобы провести референдум о втором государственном языке, то стал настойчиво обосновывать свою позицию. Однако тут прозвучал голос Лащёновой: «Вы что, хотите, чтобы было так, как в Приднестровье? Понимаете, что тут прольется кровь? Здесь море крови будет...». И все в таком духе.

Возвращаясь к личности Валерия Ивановича Клименко, следует отметить, что он длительное время находится в руководстве крупнейшей международной организации – МСРС (Международный Совет российских соотечественников), входит в Правление. Не знаю, какое подразделение он там сейчас возглавляет, но им проводилась активная работа. У него были налажены контакты с Правительством Москвы и лично с мэром Лужковым, с руководством различных федеральных структур, и он, собственно говоря, многого добивался. Добивался и я, когда писал Лужкову²⁴ в отношении распространения на Приднестровье программы «Стипендии мэра Москвы». Но тут есть заслуга и Клименко, потому что он тоже ставил этот вопрос перед руководством российской столицы...

В. С.: Большое спасибо за воспоминания, приведенные ценные факты, о которых мы очень мало знаем.

***

В представленном эксклюзивном интервью, взятом у одного из старейших лидеров русского этнокультурного движения Приднестровья, еще раз подчеркивается, насколько сложным был этап становления и развития общественных организаций как части формирующегося гражданского общества в новых условиях построения новых государственностей.