ГЛАВА 3

ЭТНОКУЛЬТУРНОЕ ДВИЖЕНИЕ В МОЛДОВЕ: ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

3.1 ЭТНОКУЛЬТУРНОЕ ДВИЖЕНИЕ: МНОГОЦВЕТЬЕ ПОЛИЭТНИЧНОСТИ ИЛИ МИР НЕ ДЛЯ ВСЕХ?

В начале 90-х гг. в странах новых демократий начинает активно развиваться этнокультурное движение.

Этнизация большинства вчерашних советских людей, воспитанных в духе интернационализма и межэтнического равенства, привела к резкому разделению молдавского сообщества на представителей этнического большинства (среди которого начинается выяснение вопроса о том, кто же они – молдаване или румыны) и других, которых стали именовать «национальными меньшинствами», в соответствии с международной практикой.

Попытка формирования ценностей государства-нации в условиях

Молдовы при активном продвижении великорумынской идеи и при неумелом и разрозненном сопротивлении сторонников молдавских ценностей сделала невозможной идею построения общей национально-гражданской идентичности в постсоветской республике. Раскол общества по этническому и языковому фактору плюс дикий капитализм 90-х вкупе с региональными конфликтами на Днестре и на юге страны дополнили общую картину затянувшегося переходного времени, которое стало повседневностью.

Этнизация общества не могла не сказаться на развитии этнокультурного движения в республике. Условно этнокультурное движение в Молдове можно разделить на три периода: бурление и пробуждение, оформление и становление, и, наконец, – осмысление и ожидание.

Первый начинается в 1989 г. и доходит до 1993–1994 гг., когда в процессе этнополитического бурления происходит рождение основной массы республиканских этнокультурных объединений. С этого времени наступает новый период в жизни этнокультурных обществ (его можно довести до конца 90-х – начала 2000-х гг.): происходит оформление и становление этнокультурного движения в правобережных районах Молдовы, начиная с Кишинева и Бельц. Аналогичная ситуация наблюдается в Приднестровье, где основными центрами этнокультурного возрождения выступают Рыбница, Дубоссары и Тирасполь. Этот процесс протекал нелегко и в определенной степени зависел от развития внутреннего законодательства и присоединения к международным документам по поддержке национальных меньшинств. Поэтому второй и третий периоды (1994–2009) можно охарактеризовать как время законодательного подтверждения прав нацменьшинств на двух берегах Днестра¹. Третий этап (2001–2009) можно образно обозначить как период осмысления и ожидания (первый термин относится, прежде всего, к национальной интеллигенции и лидерам этнокультурного движения).

Назвать первое десятилетие XXI в. временем осмысления заставил тот факт, что на его протяжении был принят ряд документов, являющихся очень серьезными для этнокультурного развития национальных меньшинств республики. В первую очередь, речь идет о «Законе о правах лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, и правовом статусе их организаций», «Законе об утверждении Концепции национальной политики Республики Молдова»².

Приход к власти либерал-демократических сил на волне апрельских событий 2009 г, сместивших из органов управления страной представителей новых коммунистов во главе с В. Ворониным, положили начало следующему этапу в жизни этнокультурного движения в стране. Начинается процесс консервации этнокультурного движения, который затягивается вплоть до выхода в свет настоящей монографии. Он характеризуется усилением тенденций, направленных на распространение румынских ценностей в обществе и на игнорирование интересов национальных меньшинств, прежде всего, русскокультурных граждан страны. В немалой степени это способствовало проявлению напряженности в регионах республики, отличающихся симпатиями к русскокультурному вектору развития. Яркий тому пример – очередной виток напряженности в Гагаузии³ и санкции в отношении Приднестровья⁴.

Время после 2009 г. в этнокультурной жизни республики можно представить как время шока и законсервированности. Тогда как для отдельных сил, пришедших к власти, судя по праворадикальным решениям и заявлениям, можно обозначить, как реваншизм унионистских⁵ настроений начала 90-х гг.

Давая общую оценку этнокультурному движению, можно констатировать, что, несмотря на ревитализационный всплеск, после событий начала 90-х, не готовая к открытой демонстрации этнических интересов основная масса населения республики, погруженная в проблемы элементарного выживания, в связи с резким снижением жизненного уровня, просто недостаточно владела информацией о зарождающемся этнокультурном движении. Произошло своеобразное разделение общества на активных носителей и трансляторов этнокультурных ценностей как среди титульной национальности, так и среди национальных меньшинств, причем часть из них ничего, кроме собственных узкокорпоративных интересов, не видела. Возникла угроза формирования «лубочного» этнокультурного мира не для всех.

Один из лидеров, кстати, русского этнокультурного движения, продолжающий свою общественную деятельность и в настоящее время, как-то высказал автору свой взгляд на существующие в сообществе Молдовы проблемы: «– Пусть молдаване сами решают, кто они и с кем, нас это не касается! У нас свои, внутренние вопросы и задачи, и надо их решать...». Конечно, такое рассуждение отдельных лидеров этнокультурного движения, неважно какого этноса, говорит о том, что еще нужно очень много сделать на пути становления так называемого гражданского общества. А с другой стороны, подобные рассуждения очень удобны тем политическим силам в полиэтническом сообществе, которые заинтересованы в размежевании людей и их противопоставлении, в случае необходимости.

Попытка части лидеров этнокультурного движения абстрагироваться от проблем, переживаемых большинством населения страны, просто отдалила их от общественной жизни, способствуя формированию «карманных», узкокорпоративных организаций.

Видя и чувствуя свою определенную исключительность, лидеры этнокультурного движения зачастую своими заявлениями пытаются транслировать мнение всего этносоциального сообщества тех же русских, украинцев, болгар (пусть не будут в обиде на автора представители других этносов и этнических групп, проживающих в полиэтнической Молдове: их очень много, а перечислять всех затруднительно). Так вот, подобное поведение лидеров отдельных этнокультурных движений, безусловно, регламентируется законодательно⁶ .

Когда титульный этнос мало интересовали проблемы украинцев, русских, болгар, гагаузов, при этом сами проблемы проще не становились. Обрастая последующими сложностями, они выливались уже в этнополитические трения на юге и в левобережных регионах республики в начале 90-х гг.

Таким образом, процесс становления и развития этнокультурного движения был тернист и сложен, каковым продолжает оставаться и по сей день.