2.3 АКТИВИЗАЦИЯ РУМЫНСКОЙ ИДЕИ И АНТИРУССКИХ НАСТРОЕНИЙ В КИШИНЕВЕ И ПОДКОНТРОЛЬНЫХ ЕМУ РЕГИОНАХ РЕСПУБЛИКИ МОЛДОВА ПОСЛЕ СОБЫТИЙ 7 АПРЕЛЯ 2009Г.

Этноязыковые проблемы продолжали накапливаться, особенно этот этносоциальный «гнойник стал нарывать» после апрельских событий 2009 г. – радикализация решений в отношении русскокультурного населения усиливается.

Первыми давление новой власти почувствовали на себе СМИ. 19 января 2010 г. Координационный совет по телерадиовещанию принял решение о прекращении на неопределенный период вещания на территории Республики Молдова радиостанции «Серебряный дождь». Ее вещание прекратилось через месяц после Съезда правящей в Молдове Либерально-демократической партии, в ходе которого «активист ЛДПМ Вячеслав Цыбуляк призвал к искоренению «русской информационной оккупации» Молдовы. Активист партии озвучил тогда список русскоязычных СМИ, обвиненных в «духовном отравлении коренного населения Пруто-Днестровского междуречья». В нем значилась и радиостанция «Серебряный дождь»²⁷. Акция закрытия вызвала возмущение со стороны национальных меньшинств²⁸.

Тема языка так или иначе затронула массу законодательных актов и инициатив, связанных с ними. Вот еще один пример, уже касающийся внесения изменений в законодательные акты государства, в данном случае – в Закон о рекламе. С законодательной инициативой выступили представители Либеральной партии Анна Гуцу и Валериу Мунтяну. Они потребовали, чтобы вся реклама и вывески были на государственном языке, в случае необходимости их можно продублировать на русском²⁹. Данная инициатива была принята молдавским Парламентом 5 апреля 2012 г.30 Эти же депутаты выступили с еще одним предложением, направленным на изменение ст. 14 Закона о рассмотрении петиций. Суть депутатской инициативы состоит в требовании, чтобы ответы министерств и ведомств давались только на государственном языке. Следует констатировать, что так достаточно часто поступают официальные молдавские учреждения, реагируя на обращения русскоязычных граждан.

Свидетельством того, что страна переживает новый виток в развитии румынской идеи, стало экстраординарное событие в ее этнополитической жизни: Конституционный суд³¹ Молдовы, ссылаясь на Декларацию о независимости республики 1991 г., в которой, в отличие от принятой позже, в 1994 г., Конституции, государственным языком провозглашался румынский, а не молдавский, 5 декабря 2013 г. принял решение о переименовании государственного языка с молдавского на румынский. Не осталась в этом контексте безучастной и соседняя Румыния, постоянно подчеркивающая собственные интересы относительно своих «исторических» земель³².

Программу действий в отношении будущего образовательного процесса в стране высказала депутат от Либеральной партии Анна Гуцу. 6 февраля 2013 г. она выступила с инициативой прекращения финансирования русскоязычных школ из государственного бюджета. При этом слова политиков не расходились с делами.

Преднамеренное закрытие школ с русским языком обучения обратило на себя внимание, в том числе, общественных объединений³³. В целом, в Пруто-Днестровских районах Республики Молдова наблюдается тенденция уменьшения числа учебных заведений с русским языком обучения³⁴. Официальные органы образования в лице профильного министерства и Кишиневского муниципального управления образования объясняют уменьшение общего числа русскоговорящих учащихся «либо тем, что такие семьи покидают страну, либо тем, что родители изначально отдают своих детей в заведения с государственным языком обучения, либо желанием самого абитуриента после окончания русского лицея учиться в вузе именно в румынской группе»³⁵.

26 марта 2013 г. Либеральная партия зарегистрировала в Парламенте проект закона «О лингвистической политике в Республике Молдова», который предусматривает признание официальным языком Молдовы румынского, отмену статуса русского как языка межнационального общения и лишает представителей этнических меньшинств в нашей стране возможности получать образование на родном языке, за исключением лишь гагаузов³⁶. «Основная цель этого закона – установить на территории республики полное господство румынского языка, начиная с его названия (молдавский вообще исчезает как понятие) и заканчивая его функционированием во всех сферах жизнедеятельности государства и общества»³⁷. Подобные инициативы властей вызвали бурные протестные реакции как внутри республики³⁸, так и за ее пределами, прежде всего в России³⁹.

Пришедшая на смену коммунистам власть продемонстрировала явный настрой однонаправленно решать назревшую на протяжении стольких лет независимости языковую проблему.

Свидетельством тому стало принятие в июле 2014 г. Кодекса об образовании (в первом чтении)40. Согласно ему, государство обеспечит необходимые условия для изучения румынского языка, в том числе и посредством увеличения числа предметов, изучаемых на румынском языке в учебных заведениях, как правило, другого языка обучения⁴¹. Документ предусматривает, что изучение румынского языка в качестве государственного будет обязательным во всех учебных заведениях любого уровня. Русский язык перестал быть обязательным в школах с молдавским языком обучения, его приравняли к иностранному. Причем иностранные языки (английский, французский и др.) продолжают оставаться обязательными в программе школы, в отличие от русского, который может изучаться дополнительно на факультативных занятиях по желанию родителей и детей.

Конечно, столь кардинальные изменения не могли не вызвать реакцию, в том числе отрицательную, со стороны экспертного сообщества, отдельных депутатов Парламента Молдовы.

Тем не менее, несмотря на серьезную критику в адрес Кодекса об образовании, в том числе со стороны национальных меньшинств⁴², он, как говорилось выше, был принят и обрел статус официального документа, требующего исполнения всеми образовательными структурами республики.

В принципе все совершенно объяснимо: вытеснение русского из массового использования гораздо легче осуществлять, лишив молодежь знания этого самого языка. При сохранении такого подхода в жизни следующего поколения жителей Молдовы произойдет еще больший разрыв между носителями государственного языка и теми, кто называет русский родным или вторым. Иными словами, в перспективе подобный подход будет способствовать дальнейшей аккультурации и ассимиляции русскокультурного населения и поддержанию миграционных настроений.

Вместе с тем, подобный подход будет содействовать консервации русскокультурных ценностей, особенно в регионах, положительно относящихся к русскому языку. Тут даже не идет речь о Приднестровье, можно назвать те же южные регионы с компактным проживанием гагаузов и болгар. Близкая ситуация сохраняется в украинских селах севера Молдовы, а также в г. Бельцы, продолжающем оставаться во многом русскоязычным⁴³.

В 2015 г. происходит еще одно важное в этнополитической жизни республики событие, а именно: обсуждение злободневного документа – «Стратегии интеграции национальных меньшинств Молдовы на 2015–2020 годы». Вообще само понятие «стратегия» подразумевает планирование определенной деятельности, основанное на точных прогнозах. Таким прогнозом стала констатация необходимости изучения румынского государственного языка представителями национальных меньшинств республики. Это, собственно, и должно, в конечном итоге, способствовать интеграции нацменьшинств в большинство. В принципе это, конечно, выход. Но очень упрощенный и в условиях сложной этнорегиональной обстановки обреченный на фиаско. Создается впечатление, что исполнительные сотрудники Бюро межэтнических отношений разработали стратегию в русле полученных установок, наспех обсудили ее на заседании Координационного Совета, на котором председатели аккредитованных при Бюро этнокультурных сообществ формально ее одобрили⁴⁴, понимая, что это мертворожденный документ. Но, с другой стороны, он был принят, а значит, им будут руководствоваться впредь.

Нашлись и те, кто высказался против. Свое критическое отношение к документу выразил Посол России в Республике Молдова в связи с отсутствием в документе даже намека на «особую роль русского языка как средства межнационального общения в Молдове»⁴⁵. Многочисленную критику в адрес стратегии можно встретить и со стороны молдавских аналитиков⁴⁶.

То, что процесс государственной политики интеграции по-европейски продолжает происходить, свидетельствует давление со стороны Министерства просвещения на руководство школ с обучением на русском языке в Молдове, инициированное уже в 2016 г.47

Оптимизация русских учебных заведений и групп, обучающихся на русском языке, этнические чистки аппарата управления республики в 1991 г. – все это было в начале 90-х. Война на Днестре, болезненное решение гагаузского вопроса качнули политические качели в сторону привычного коммунистического прошлого, которое, естественно, в новых условиях проявилось в виде фарса и бутафорного большевистского щеконадувательства. Причем больше всего в идею верили простые люди, прежде всего пенсионеры, благодаря которым те, кто просто использовал бренд коммунистической партии, пришли к власти. Понятно, что так долго продолжаться не могло, особенно в условиях разобщенной Молдовы. И наступил реванш либеральных сил, которые продолжили болезненное разрушение во многом еще советского сознания населения на новом витке развития социально-экономических отношений в стране, после апрельских событий 2009 г. Особенно заметным это становится в 2013 г. и позже⁴⁸.

В этот период усиливается бытовой национализм. В своей недавней монографии «Этнополитическое конструирование гражданской идентичности на двух берегах Днестра (1989–2014 гг.)» (Москва–Тирасполь, 2015) автор данной книги уже приводил вопиющий факт ксенофобского выступления учителя-русофоба из г. Бельцы перед русскоязычными школьниками в ноябре 2012 г.49 И вот, когда книга готовилась к печати, произошел новый вопиющий случай русофобского поведения уже в столичной поликлинике. Пришедшая на прием к врачу женщина с ребенком «спросила мужчину: “Вы на какое время записаны?” Спросила по-русски. Тот был просто взбешен: “С каких это пор в моей стране всякие свиньи обращаются ко мне на русском?!” Кстати, произнес он эту фашистскую фразу именно на великом и могучем... И тут же ударил ее по лицу. Начал ее избивать, причем к избиению присоединились еще две женщины, которые тоже стояли в очереди на прием к врачу. Избиение удалось остановить только сотрудникам поликлиники...»⁵⁰.

Не хотелось бы усугублять ситуацию, но картина была бы неполной, если не продемонстрировать наличие раскола в самом русском движении Республики Молдова. Если же говорить о левом и правом берегах Днестра, эта картина приобретает еще и политическую окраску. Автору, хорошо знающему аналитиков двух берегов, неоднократно приходилось сталкиваться с мнением приднестровской стороны, отстаивающей право на свою независимость: «На правом берегу притесняют русское население?! Это проблемы Республики Молдова, у нас этого нет, мы суверенное государство и соблюдаем интересы граждан нашей республики, в том числе русскоязычных...». При этом и в правобережных регионах республики в русском движении не наблюдается общности интересов русскокультурного пространства. Это тем более необходимо подчеркнуть при анализе деятельности Конгресса русских общин, который по воле обстоятельств находится в определенной изоляции и оппонировании относительно ряда других русских организаций; причем так или иначе в этом процессе оказалось задействовано и Посольство Российской Федерации в Республике Молдова. О сложности внутрикорпоративных отношений русского движения свидетельствуют, в частности, документы открытого доступа⁵¹.